К этому мы шли пять лет. Чувства солдата, ожидающего дембель, вполне объяснимы.
Он прекрасно знает, что ДМБ когда-нибудь придет. 39 молодых кандидатов в инженерА далеко не всегда в течение этих бесконечно тянувшихся лет рассчитывали дожить до вручения заветной синей корки, воняющей клеем. Вместо положенных полугода, отведенных на написание диплома, нам почему-то дали всего два месяца. Вероятно, партия прониклась к нашему брату особым доверием. За эти два месяца полагалось сочинить научно обоснованный бред из 18-ти разделов и восьми чертежей форматом А1 (для особо сведущих – размером с небольшой свадебный стол).
Преподаватели не смогли остаться в стороне и прямо аж надорвались, консультируя бедных студентов по часу в две недели. Эти консультации больше напоминали сначала догонялки, а потом морской бой. Сначала надо было найти преподов, которые у нас никогда ничего не вели. Приходилось хватать за руку каждого проходящего с вопросом: “Вы, случайно не жаждите проконсультировать студентов 5-го курса по поводу диплома? Нет? Ну как хотите, вы об этом еще пожалеете.”
Задание, по факту не давали. Поэтому на защите оказалось 40 вариантов одного и того же диплома, откопанного кем-то в общаге. Вариации были забавные, и их научность напрямую зависела от того, сколько раз удалось догнать и изнасиловать и /или стать жертвой надругательства со стороны преподающего состава.
Особо выделился Ос-Ушкинд (он же Факов). Он никак не мог определиться с объемом и содержанием его части диплома – то ли 100 листов, то ли 50… Поэтому задание варьировалось в зависимости от астрологического прогноза на неделю для Ушкинда. ФакОФ наверняка был козлом по китайскому календарю. Уже в готовых чертежах кричащим спиртовым маркером салатового/розового цвета, в зависимости от четного/нечетного дня недели Ос-Ушкинд делал незаметные иероглифы. Когда задолбавшиеся С. и Ч. пришли в девятый раз, ФакОФ сказал: “Прекрасно! Превосходно! Вот только уменьшите это в четыре раза, а это увеличьте в восемь и поменяйте местами … будет почти то, что я хотел”.
Мясо традиционно не мог обойтись без оргии. Он собирал по несколько потоков и не спеша, минут по 30 на человека, беседовал о жизни. У Ч. чуть не случился Кондратий, когда на полях своего раздела Мясо накорябал: “Ай-яй-яй!”. Уже тогда стало ясно, что современная медицина в данном случае бессильна.
Зато накануне сдачи студентам прощались любые “Ай-яй-яй!”,лишь бы побыстрее от нас отделаться. Мясо осунулся и похудел.
Архаровец слыл человеком непостоянным в своих половых предпочтениях. Сначала пришлось две недели устраивать засады, поскольку на консультациях сей загадочный дядька не появлялся. А может и появлялся, но в лицо его не знал никто. Пришлось действовать по старинке: подкрадываться со спины и орать: “Архаровец кто?!”. Препод почти не отреагировал: обнаружил свое существование и быстро ретировался сушить брюки. К нему авторы сделали 3-4 ходки и так задолбали своим нездоровым энтузиазизмом, что Архаровец великодушно подсказал две цифры, к которым сводились все расчеты.
Наш Георгий, ставший научным руководителем, а по совместительству пра-пра-пра-прадедушкой, разделил с нами нелегкий проектировочный труд. В ет четыре раза, когда мы к нему заходили за консультацией, Жорж крайне нервничал. Сначала он подписал два комплекта отборной чушни с чертежами. А на следующий раз забрал назад свое железное слово. Чертежи оказались в корне неправильными, расчеты – ересью. И вообще непонятно, что за идиот нам это подписал.
С. заставил пять раз пересчитывать одно и то же с тем, чтобы в итоге оставить первоначальный вариант. Все это время Ч. носилась по кафедре в поисках “правильных” чертежей, которые именно Георгий и должен был дать. По крайней мере, всем остальным студентам сие чертежи давал именно руководитель. К нам же фортуна повернулась задом. Нет, что вы, Жорж не бросил нас одних на растерзание! Он от души посоветовал бросить клич по потоку или купить чертеж у кого-нибудь в общаге. А то мы не догадались. :)) Забегая немного вперед, скажем, что эти самые чертежи были у тридцати из тридцати девяти студентов. С горем пополам мы преодолели этот этап.
Не ударила в грязь лицом и Дочура. Ей было поручено самое ответственное дело: замерять линейкой абзацы, пересчитывать листы, проверять надписи к рисункам; посмотреть, без ошибок ли написаны такие слова, как “Таблица” и “Рисунок”. Она с душой отнеслась к своим обязанностям. Не превращая поток студентов в конвейер, Дочура с каждым смотрела диплом минут 20-30, и 10-15 еще ушло на доколебки к чертежам. На этом этапе остатки психического равновесия потеряли даже те студенты, которые без особых потерь дошли до нормоконтроля.
Дочура никуда не спешила – тусовка затянулась до вечера. Но студенты таки высидели свое счастье – всем все подписали. А куда бы она делась, если завтра должна была быть рецензия. О ней чуть ниже … и глубже…